Младшим – по золоту с симусовой головы. Сирше и Уне косы щекочут колени – распускаются на глазах вплетенные в них маки, чадя густым запахом по маминой гостиной.
Старшим – вздернутые носы и острые, гордо задранные подбородки. Бродит ирландская кровь, зреют синяки на предплечьях, саднят содранные костяшки – Райли с Коннором приносят непрошенные трофеи на испачканных майках. Одежда плохо сидит – с чужого плеча снята, Коннор этого еще немножко стесняется, а мог бы привыкнуть.
Райли давно привык.
По кухне летают миски, ложки, кастрюли – все деревянное или из глины (легче собирать черепки), в солнечном луче пляшут разбуженные метлой пылинки, чайник насвистывает в ре мажоре.
Расселись в привычном беспорядке голодные рты (4 шт.), серо-зеленые раскосые глаза (4 пары); стучат черенками ложек по лакированной столешнице, вопят в четыре разномастных голоса, урчат в четыре желудка.
На колдографиях мгновения выглядят идеальными, детство – счастливым, чашки с куриным супом – блюдами Жюля Гуффе. Пена дней искусно наносится на некрасивую ирландскую повседневность – на перешитые мантии двоюродных братьев, на прыщавые лбы соседских дуболомов, на материнские «гусиные лапки» под уставшими веками.
Сейчас бы вспомнить – а не помнится, пустое это; Уна не снимет спросонья пыльцу веснушек со щек, а Коннор не пожмет ладонь своим фирменным движением. Фамильное «F» в подписи с завитушками превратилось в две перечеркнутых линии.
–  Riley F.
Все, что осталось от Финнигана.

///

Из подола торчат нитки - красные, толстые, вязальные нитки; из подола черной мантии, купленной в комиссионке. Нитки красные, щеки у Коннора красные – от смущения, галстук желтый – ввиду факультета, настроение похоронное – первое сентября.
Райли обрушивается на купейное сидение Хогвартс-экспресса (тяжеленные ботинки с мускусным запахом отброшены в дальний угол), хвастает дыркой на большом пальце – заблудших первокурсников как ветром сдуло, и до конца поездки их с Коннором не беспокоит даже тележка со сладостями.
Если бы Коннор в этот момент – самый радостный момент их поездки, когда Райли по-кошачьи потягивался и готовился уложить кудлатую голову на сидение  – не назвал Райли «мелким говнюком» (цит.), они доехали бы до Хогвартса без фингалов.
И тогда бы – вполне возможно, а для кого-то и очевидно – их крепкая братская дружба, прошедшая огонь, воду и отцовскую порку за утопленную в болоте метлу не лопнула трещинами на граненом стакане.
Но Коннор вкатывал этот камень в гору день за днем, час за часом – он был старшим братом большого и шумного семейства, с присущей этому статусу ответственностью. Он не мог пересилить себя и прекратить цепляться к Райли – к его непосредственности, непоседливой живости и легкому шлейфу ирландского хамства. Коннор так и не понял, что всех невозможно вырубить под себя, заточить под лекала, спасти – и тогда Райли пришлось самому отцепить шлюпку.
Разбитые носы зажили, царапины зарубцевались. А Коннор… Коннор его не простил.

///

Райли Финниган – первокурсник славного львиного факультета; через шею перекинут галстук-удавка, который будет потерян через две недели. Доблесть и отвага бегут впереди славы бравого сына героя Второй Магической; не будучи отпрыском Поттеров или Уизли, Райли сам зарабатывает себе имя - анти-репутацию по количеству снятых с факультета баллов.
Просиживанию штанов в душных классах Райли предпочитает вылазки на территорию Хогвартса; написанию эссе и конспектов – столкновение с живой, ртутно-подвижной материей ученического стада.
Щуплый, но сильный и ловкий Финниган, как мышь полевая юркий, оказывается в (не)нужных местах; сыплется пепел с самокруток, бродят животы от мешанины с огневиски, в руках – крапленая колода карт.
Под кроватью прячется кованный сундучок с драгоценными редкостями, выигранными в честном, хоть и неравном бою – мелочевка, значки, начищенные галлеоны, проигранные домашние работы, липкие фантики от трофейных леденцов.
Фокусы Финниган осваивает быстро. Еще немного – и делает Хогвартс «своим»: с нычками-тайничками, где прячутся запасные уши и кролики в шляпах. Магия дает большой простор воображению начинающего афериста. Там, где ее недостаточно, в дело вступает врожденная живость ума и тяга к авантюрам.
Проигравшие никогда не ропщут, а ищут способ отыграться.
Коннор стискивает зубы и ничего не говорит ни матери, ни профессорам, нарушая свой честный долг примерного, хорошо обученного старосты.
Финнигану все хорошо дается, успеваемость к третьему курсу выравнивается – в тот же год его берут в команду на скамью запасных, а на пятом курсе он становится полноценным охотником. Мясо нарастает на скелет, крепнут мышцы, спаиваются руки с метлой – в воздухе он так же хорош, как и в шулерстве.
Райли Финниган – шестикурсник славного львиного факультета.
Тем, кто забыл, Райли напоминает коронным ударом под ребра.

///

В старых книгах написано, в мудрых книгах указано – играй, да не заигрывайся; где везет один раз, там не повезет второй. Кинешь кости – сам над ними поплачешь. Взовьются костры – первый пойдешь на прием к палачу.
Баловень судьбы Финниган, любимец – славный сын доброй семьи; талантливо плетет ложь, играет на повышение там, где честь – самая низкая ставка.
После отбоя они выползают из спален – наощупь, по наитию, как кроты находят протоптанную тропинку. Райли в обличии гамельнского крысолова – стоит раздаться трелям, все следуют за ним в последний путь, что твои прокаженные за исцелением.
Со временем игры становятся жестче, желания – острее и опаснее; сначала все ограничивалось карточными долгами и посеребренными монетами, теперь приходится вскрывать подноготную, чтобы соответствовать почти масонскому таинству.
Райли немного шатает от выпитого, но ум ясен. Блестящие губы в свете луны кажутся бордовыми, пряди налипли на лоб; но хочется продолжать.
Ему всегда хочется продолжать.
Долг красен платежом, Райли остается только пальцы загибать, резонируя с каждым своим «хочу». Никто не отнекивается – силен авторитет мастера.
«Хочу, чтобы Фоулер мне отсосал» звенит струной на выдохе, с полной серьезностью требующего – и все вязнет, запутывается в тишине, скрывается за пеленой недоверчивого недоумения.
Финниган зло улыбается, тянется за емкостью с зельем. «Или... Или выпил напиток живой смерти… Правда, не ручаюсь за точность всех ингредиентов».
Кубок в руках подрагивает, Райли грубо сжимает плечо однокурсника, чувствует его страх – пар вырывается из ноздрей, адреналин разбегается по сети вен.
«Еще не поздно отказаться, милый друг», - Финниган кладет вторую руку на ширинку Фоулера под дружный рев пьяной толпы.
Фоулер делает глубокий нервный вдох, одним глотком выпивает зелье, и его тут же рвет на себя розовой жидкостью.
Вспыхивает лампа.
Оказывается, даже в ночнушке и расфокусе у МакГонагалл очень строгое лицо.

///

Из всех вещей, неаккуратно заброшенных в дорожную сумку, в новой квартире ему пригодится только старая мантия первокурсника – завесить окно, пряча комнату от сквозняка, света и реального мира, заткнуть длинными полами щели на окнах шириною в два пальца, - люки задраить да уйти в подпольный свой мир.
Но сейчас чуть нервничая и покусывая заусенцы на пальцах Райли швыряет в сумку все, что кажется ему своим и что просто несправедливо оставлять прочим Финнигам – порнографический залистанный журнал, коллекцию карточек из шоколадных лягушек, сломанное перо феникса, выигранный в карты золотой перстень - все в этом духе.
В последний раз мнет неуклюжими ступнями широкую лестницу, пятками чувствуя все шероховатости; бросает взгляд из окна на качели, подталкиваемые ветром – как будто там раскачивает невидимый призрак его самого, шестилетнего.
У Уны влажные глазищи, дрожит нижняя губа; мать смотрит в висок и боится скосить взгляд левее, чтобы не столкнуться с собственным отражением в глазах второго сына.
Симус опрокидывает в себя четверть бокала отборного ирландского огневиски.
Сирша и Коннор не спускаются, чтобы его проводить.
На пороге Райли оборачивается, дергает плечом, пережимая поудобнее лямку и говорит будто невзначай:
- П-па, е-если, - он всегда заикается, когда волнуется, - е-если вы в-вдруг засомневаетесь в том, что меня с-стоит вычеркнуть из з-завещания – вообще-то я гей. Кроме шуток.
В окне второго этажа мелькает взбешенное лицо Коннора.
Дверь захлопывается.
Никто не спешит набросить цепочку.

///

Заблудший скиталец с бездонными рукавами резко падает в тираже.
Прятаться по углам Лютного да выискивать дураков и зевак, готовых за фокус с наперстками скинуть парочку кнатов – вот весь удел мага-недоучки.
Финниган не стесняется даже обшаривать карманы задремавших пьяниц в Кабаньей голове. Естественные потребности и борьба за выживание заставляют заниматься низким, недостойным делом; впрочем, сам Райли не забивает себе голову подобной ерундой.
Он никогда не разменивался на мелочи.
Надежду Финниган не теряет – самая большая беда заключается в отсутствие постоянной работы и места жительства, а с остальным можно справиться при наличии двух ловких рабочих рук.
Не волнуют и оборванные связи с семьей – матери иногда он пишет лаконично, что «все нормально», не нуждаясь в ее пространных ответах, с Уной видится время от времени в Хогсмиде. Дальше путь ему заказан – исключение из Хогвартса навеки сделало Райли персоной нон-грата. Для остальных членов семьи он равно что умер.
Райли скучно выкладывать в зал товары, вытирать пыль с прилавка, раздавать дежурные белозубые улыбки – больше смахивают на волчий оскал. Он не может нигде пристать к берегу – избегает серьезных связей, рвет привязанности больше недели, не здоровается с бывшими знакомыми на улице.
Приговор – не исключение, а то, что последовало за ним – не повод для изоляции; и все-таки Райли мучительно вспоминать ту, прошлую (проебанную) жизнь. Он не хочет признаваться в своих ошибках, ни разу (даже мысленно) не берет на себя вину, но.
Но ко времени, когда жизнь (Мерлин, дьявол, Святой дух) сталкивает его с Фрэнсисом Блетчли (нос к носу, почти как вечность назад после неудачного для гриффов матча), Финниган готов к собственной Каноссе.
Ему очень к лицу власяница.